Генри Миллер, "Колосс Маруссийский"
<...>
Дождь шёл всю ночь, и когда мы утром спустились к завтраку, продолжало лить. Даррелл, всё ещё чувствуя себя до некоторой степени англичанином, потребовал принести ему два яйца, сваренных в мешочек. Нэнси и я почти уже покончили с чаем и тостами, когда принести яйца. Даррелл взял одно, слегка стукнул по тупому концу. Сварены всмятку и уже успели остыть, пожаловался он, подзывая колокольчиком официантку, которая оказалась женой хозяина. «Пожалуйста, поварите подольше, — попросил он. — Оба». Мы ждали минут десять-пятнадцать. То же представление и тот же результат. Только на сей раз яйцо оказалось разбито слишком сильно, чтобы возвращаеть его на кухню. Тем не менее, полный решимости получить свои яйца, Даррелл снова позвонил. Едва сдерживая ярость, он подробно объяснил, как он хочет, чтобы ему сварили яйца. «С этим не возитесь, — сказал он, — возьмите второе и просто покипятите его ещё немного — и побыстрее, пожалуйста, я не могу сидеть здесь всё утро». Женщина ушла, пообещав сделать, как он просил. На сей раз ожидание затянулось. Мы с Нэнси заказали ещё чаю с тостами. Выкурили по паре сигарет. Наконец, заслышав странный шум внизу на улице, я встал, чтобы взглянуть в окно, и заметил женщину, которая спешила через площадь, держа зонтик над головой, а в руке — яйцо. «Вот и оно», — сказал я. «Оно? Что ты имеешь в виду?» — поинтересовался Даррелл. «Как что, яйцо! Она несёт его в руке».
«Что всё это значит?» — потребовал Даррелл объяснения, принимая холодное яйцо и разбивая скорлупу. «У нас нет плиты, — призналась женщина. — Пришлось идти к пекарю, чтобы сварить его. Теперь оно достаточно сварилось?»
Даррелл сразу сменил тон на примирительный. «Прекрасно сварилось, ответил он, энергично стуча ложечкой по скорлупе. И, благодарно улыбаясь ей, добавил по-английски: — Дура чёртова, неужели не могла сказать сразу? Бог ты мой, теперь оно как камень».
<...>
Дождь шёл всю ночь, и когда мы утром спустились к завтраку, продолжало лить. Даррелл, всё ещё чувствуя себя до некоторой степени англичанином, потребовал принести ему два яйца, сваренных в мешочек. Нэнси и я почти уже покончили с чаем и тостами, когда принести яйца. Даррелл взял одно, слегка стукнул по тупому концу. Сварены всмятку и уже успели остыть, пожаловался он, подзывая колокольчиком официантку, которая оказалась женой хозяина. «Пожалуйста, поварите подольше, — попросил он. — Оба». Мы ждали минут десять-пятнадцать. То же представление и тот же результат. Только на сей раз яйцо оказалось разбито слишком сильно, чтобы возвращаеть его на кухню. Тем не менее, полный решимости получить свои яйца, Даррелл снова позвонил. Едва сдерживая ярость, он подробно объяснил, как он хочет, чтобы ему сварили яйца. «С этим не возитесь, — сказал он, — возьмите второе и просто покипятите его ещё немного — и побыстрее, пожалуйста, я не могу сидеть здесь всё утро». Женщина ушла, пообещав сделать, как он просил. На сей раз ожидание затянулось. Мы с Нэнси заказали ещё чаю с тостами. Выкурили по паре сигарет. Наконец, заслышав странный шум внизу на улице, я встал, чтобы взглянуть в окно, и заметил женщину, которая спешила через площадь, держа зонтик над головой, а в руке — яйцо. «Вот и оно», — сказал я. «Оно? Что ты имеешь в виду?» — поинтересовался Даррелл. «Как что, яйцо! Она несёт его в руке».
«Что всё это значит?» — потребовал Даррелл объяснения, принимая холодное яйцо и разбивая скорлупу. «У нас нет плиты, — призналась женщина. — Пришлось идти к пекарю, чтобы сварить его. Теперь оно достаточно сварилось?»
Даррелл сразу сменил тон на примирительный. «Прекрасно сварилось, ответил он, энергично стуча ложечкой по скорлупе. И, благодарно улыбаясь ей, добавил по-английски: — Дура чёртова, неужели не могла сказать сразу? Бог ты мой, теперь оно как камень».
<...>
Генри Миллер, "Колосс Маруссийский"
Комментариев нет:
Отправить комментарий