Генри Миллер, "Сексус"
<…>
Существует гипотеза, согласно которой когда какая-нибудь планета вроде нашей Земли, выявив все формы жизни, исчерпает все возможности их развития, она рассыпается на части и, подобно звёздной пыли, рассеивается по Вселенной. И она не медленно угасает, как Луна, — она взрывается, и уже через несколько минут и следа её не отыщешь на небесах. Нечто похожее происходит и в морских глубинах. Это называют имплозией — взрывом, направленным внутрь. Когда амфибия, привыкшая к чёрным безднам, поднимается на другой уровень, когда меняется привычное для неё давление, тело взрывается изнутри. А разве не привычное зрелище — подобные взрывы в человеческих существах? Норманн, ставший берсерком*, малаец, одержимый амоком, — что это, как не примеры имплозии? Когда кубок переполняется, содержимое переливается через край. Но что происходит, когда и кубок, и то, что его переполняет, сделаны из одной субстанции?
Бывают моменты, когда жизнь настолько переполняет человека, когда эликсир жизни озаряет его таким великолепием, что выплёскивается душа. В ангельской улыбке Мадонны это явлено как истечение духа. Наступает миг полнолуния — идеально круглым становится лицо Луны. Минутой, полминутой, секундой позже — и чудо кончилось. Что-то неосязаемое, что-то необъяснимое отдано — и дано. В человеческой жизни может случиться так, что Луна никогда не достигнет этой фазы. Иным человеческим созданиям выпадает наблюдать лишь единственный природный феномен — постоянное лунное затмение. Что же касается страдающих гениальностью, в какой бы форме эта болезнь ни проявлялась, то мы чуть ли не с ужасом замечаем, что там ничего нет, кроме беспрерывного убывания и прибывания лунного серпа. Реже попадаются ненормальные натуры, которые, увидев полнолуние, почувствовав его, так бывают ошарашены этим чудом, что всю оставшуюся жизнь проводят в попытках задушить то, что дало им свет и дыхание. Борьба, происходящая в сознании, — это история расщепления души. Пережив полнолуние, трудно бывает примириться с неизбежностью постепенного увядания, тусклой смерти этого цветка, и люди пытаются изо всех сил оставаться в зените. Они пытаются изменить действие закона, заключённого в них самих, в их рождении и смерти, росте и изменениях. Застигнутые чередованием приливов и отливов, они расщепляются. Душа уходит от тела, а подобие разделённого «я» ещё пытается бороться. Раздавленные своим собственным великолепием, они обречены беспрерывно искать красоту, истину, гармонию. И, лишившись собственного сияния, они рвутся заполучить дух и душу того, к кому их тянет. Им каждый лучик нужен, и они отражают чужой свет каждой гранью своего существа. Мговенно вспыхнув, когда свет попадает на них, они так же стремительно гаснут. И чем ярче вспышка, тем более ослепительными предстают они миру. Тем опаснее они для источника света. И тем опаснее такие отражающие люди для излучающих; как раз к этим ярким и настоящим источникам света льнут они с необоримой страстностью.
<…>
Существует гипотеза, согласно которой когда какая-нибудь планета вроде нашей Земли, выявив все формы жизни, исчерпает все возможности их развития, она рассыпается на части и, подобно звёздной пыли, рассеивается по Вселенной. И она не медленно угасает, как Луна, — она взрывается, и уже через несколько минут и следа её не отыщешь на небесах. Нечто похожее происходит и в морских глубинах. Это называют имплозией — взрывом, направленным внутрь. Когда амфибия, привыкшая к чёрным безднам, поднимается на другой уровень, когда меняется привычное для неё давление, тело взрывается изнутри. А разве не привычное зрелище — подобные взрывы в человеческих существах? Норманн, ставший берсерком*, малаец, одержимый амоком, — что это, как не примеры имплозии? Когда кубок переполняется, содержимое переливается через край. Но что происходит, когда и кубок, и то, что его переполняет, сделаны из одной субстанции?
Бывают моменты, когда жизнь настолько переполняет человека, когда эликсир жизни озаряет его таким великолепием, что выплёскивается душа. В ангельской улыбке Мадонны это явлено как истечение духа. Наступает миг полнолуния — идеально круглым становится лицо Луны. Минутой, полминутой, секундой позже — и чудо кончилось. Что-то неосязаемое, что-то необъяснимое отдано — и дано. В человеческой жизни может случиться так, что Луна никогда не достигнет этой фазы. Иным человеческим созданиям выпадает наблюдать лишь единственный природный феномен — постоянное лунное затмение. Что же касается страдающих гениальностью, в какой бы форме эта болезнь ни проявлялась, то мы чуть ли не с ужасом замечаем, что там ничего нет, кроме беспрерывного убывания и прибывания лунного серпа. Реже попадаются ненормальные натуры, которые, увидев полнолуние, почувствовав его, так бывают ошарашены этим чудом, что всю оставшуюся жизнь проводят в попытках задушить то, что дало им свет и дыхание. Борьба, происходящая в сознании, — это история расщепления души. Пережив полнолуние, трудно бывает примириться с неизбежностью постепенного увядания, тусклой смерти этого цветка, и люди пытаются изо всех сил оставаться в зените. Они пытаются изменить действие закона, заключённого в них самих, в их рождении и смерти, росте и изменениях. Застигнутые чередованием приливов и отливов, они расщепляются. Душа уходит от тела, а подобие разделённого «я» ещё пытается бороться. Раздавленные своим собственным великолепием, они обречены беспрерывно искать красоту, истину, гармонию. И, лишившись собственного сияния, они рвутся заполучить дух и душу того, к кому их тянет. Им каждый лучик нужен, и они отражают чужой свет каждой гранью своего существа. Мговенно вспыхнув, когда свет попадает на них, они так же стремительно гаснут. И чем ярче вспышка, тем более ослепительными предстают они миру. Тем опаснее они для источника света. И тем опаснее такие отражающие люди для излучающих; как раз к этим ярким и настоящим источникам света льнут они с необоримой страстностью.
<…>
* Древний скандинавский воин, которому наркотическое галлюцинаторное безумие придавало во время битвы огромную силу и впечатление неуязвимости.
Комментариев нет:
Отправить комментарий