Генри Миллер, "Сексус"
<…>
Обмен словами, разговор — всего-навсего предлог для других, более тонких форм общения. Когда такое общение не устанавливается, разговор умирает. Если двое настойчиво стремяться к общению, то не играет ни малейшей роли, что и как они говорят — можно нести любую чепуху. Те же, кто уповает на ясность и логику, часто остаются в дураках, понимания не добиваются. Они упорно ищут наилучшие возможности передать свои мысли и чувства, ошибочно считая, что мозг — единственный инструмент для обмена мыслями. Когда кто-то начинает говорить по-настоящему, он отдаётся этому всем существом. Слова разбрасываются щедро, их не отсчитывают как мелкие монетки. И не надо думать ни о грамматике, ни о фактических ошибках, ни о противоречиях — ни о чём. Только говори. И если вы говорите с тем, кто умеет слушать и вслушиваться, он прекрасно вас поймёт, даже полную бессмыслицу. Вот именно такой разговор ведёт к полному единству, так заключается нерушимый брачный союз, не важно, говорите ли вы с мучиной или с женщиной. Мужчина, говорящий с другим мужчиной, вступает в такой брак, так же как женщина, говорящая с женщиной. А вот настоящие супружеские пары редко наслаждаются такими беседами по само собой разумеющимся причинам.
Разговор, подлинный разговор, по-моему, одно из самых ярких проявлений человеческой жажды всеохватного слияния. Натуры восприимчивые, люди, способные чувствовать, стремятся создать какие-то глубокие, тонкие, более прочные связи, чем это установлено обычаями и дозволено договорами. И насколько они превосходят все мечтания творцов социальных и политических утопий. Человеческое братство, если даже оно наступит, — детский сад в драме человеческих отношений. Когда человек откроется по-настоящему, когда он позволит себе самовыражаться без боязни быть осмеянным, осужденным, гонимым, тогда он прежде всего должен проявить себя в любви. В истории человеческой любви все мы застряли ещё на первой главе. Даже здесь, в царстве личного, наблюдается скудный, дешёвенький ассортимент. Наберётся ли хотя бы десяток героев и героинь любви, чтобы следовать их высокому примеру? Учебники переполнены именами великих королей и императоров, государственных мужей, полководцев, всевозможных художников, учёных, изобретателей, открывателей — а где же великие любовники? Покопаешься в памяти и придёшь всё к тем же Абеляру и Элоизе, Антонию и Клеопатре, к истории Тадж-Махала. И так много здесь насочинено, преувеличено, приукрашено людьми, знавшими только нищую, убогую любовь, которым в ответ на их мольбы были посланы эти сказки и мифы. Тристан и Изольда — какая чарующая сила в этой легенде, всё ещё живущей в нашем мире и возвышающейся, как снежная вершина Фудзиямы, над равнинами современного романа!
<…>
Обмен словами, разговор — всего-навсего предлог для других, более тонких форм общения. Когда такое общение не устанавливается, разговор умирает. Если двое настойчиво стремяться к общению, то не играет ни малейшей роли, что и как они говорят — можно нести любую чепуху. Те же, кто уповает на ясность и логику, часто остаются в дураках, понимания не добиваются. Они упорно ищут наилучшие возможности передать свои мысли и чувства, ошибочно считая, что мозг — единственный инструмент для обмена мыслями. Когда кто-то начинает говорить по-настоящему, он отдаётся этому всем существом. Слова разбрасываются щедро, их не отсчитывают как мелкие монетки. И не надо думать ни о грамматике, ни о фактических ошибках, ни о противоречиях — ни о чём. Только говори. И если вы говорите с тем, кто умеет слушать и вслушиваться, он прекрасно вас поймёт, даже полную бессмыслицу. Вот именно такой разговор ведёт к полному единству, так заключается нерушимый брачный союз, не важно, говорите ли вы с мучиной или с женщиной. Мужчина, говорящий с другим мужчиной, вступает в такой брак, так же как женщина, говорящая с женщиной. А вот настоящие супружеские пары редко наслаждаются такими беседами по само собой разумеющимся причинам.
Разговор, подлинный разговор, по-моему, одно из самых ярких проявлений человеческой жажды всеохватного слияния. Натуры восприимчивые, люди, способные чувствовать, стремятся создать какие-то глубокие, тонкие, более прочные связи, чем это установлено обычаями и дозволено договорами. И насколько они превосходят все мечтания творцов социальных и политических утопий. Человеческое братство, если даже оно наступит, — детский сад в драме человеческих отношений. Когда человек откроется по-настоящему, когда он позволит себе самовыражаться без боязни быть осмеянным, осужденным, гонимым, тогда он прежде всего должен проявить себя в любви. В истории человеческой любви все мы застряли ещё на первой главе. Даже здесь, в царстве личного, наблюдается скудный, дешёвенький ассортимент. Наберётся ли хотя бы десяток героев и героинь любви, чтобы следовать их высокому примеру? Учебники переполнены именами великих королей и императоров, государственных мужей, полководцев, всевозможных художников, учёных, изобретателей, открывателей — а где же великие любовники? Покопаешься в памяти и придёшь всё к тем же Абеляру и Элоизе, Антонию и Клеопатре, к истории Тадж-Махала. И так много здесь насочинено, преувеличено, приукрашено людьми, знавшими только нищую, убогую любовь, которым в ответ на их мольбы были посланы эти сказки и мифы. Тристан и Изольда — какая чарующая сила в этой легенде, всё ещё живущей в нашем мире и возвышающейся, как снежная вершина Фудзиямы, над равнинами современного романа!
<…>
Комментариев нет:
Отправить комментарий